Дмитрий Галковский о роли старообрядцев в развале Российской империи

Наткнулся на старый текст Галковского. Он меня заинтересовал. Текст я даю без вступления (кому интересно, полная версия — здесь).
__________________

Что такое старообрядчество? Старообрядчество – это разновидность христианства. Сама по себе христианская церковь вненациональна. Те или иные национальные церкви могут поддерживаться государством и приобретать националистический оттенок. Например, англиканство, французский католицизм, русское православие. Но старообрядчество всегда испытывало гонения от государства. С точки зрения раскольников, русский царь – это антихрист, а русские, исповедующие официальное православие, – зловредные еретики. Еретики номер один гораздо опаснее, чем католики, протестанты или даже мусульмане. То есть старообрядчество – это антирусская космополитическая секта. Ничего специфически русского, кроме исторически сложившегося контингента, в этой секте нет. В принципе раскольником может быть и китаец, и негр. А вот русскому монархисту путь в раскольники был заказан. «Романовы продались антихристу».

Отсюда соответствующая политическая практика. Герцен в «Былом и думах» так описывает свою встречу с раскольничьим гуру, главою некрасовцев Осипом Гончаром (дело было во время очередного польского восстания):

«Не зная ни одного слова, кроме по-русски и турецки, он отправился в Марсель и оттуда в Париж. В Париже он виделся с Чарторижским и Замойским (руководители польской эмиграции), говорят даже, что его возили к Наполеону III <…> Мы жили тогда в Теддингтоне – без языка не легко было добраться до нас, и я поехал в Лондон на железную дорогу встретить его. Выходит из вагона старый русский мужик, из зажиточных, в сером кафтане, с русской бородой… подал мне руку. Кафтан распахнулся, и я увидел на поддевке большую звезду – разумеется, турецкую <…> Он постоянно оговаривался, употреблял уклончивые фразы, тексты из священного писания, делал скромный вид, очень сознательно рассказывая о своих успехах, и если иногда увлекался в рассказах о прошлом и говорил много, то, наверное, никогда не проговорился о том, о чем хотел молчать.<…> В успех польского дела он уже не верил и говорил о своих парижских переговорах, покачивая головой.

— Нам, конечно, где же сообразить: люди маленькие, темные, а они, вон, поди как, – ну, вельможи, как следует; только эдак нрав-то легкой… Ты, мол, Гончар, не сумлевайся: вот как справимся, мы и то и то сделаем для тебя, например. Понимаешь?.. Ну, все будет в удовольствие. Оно точно, люди добрые, да поди вот, когда справятся… с такой Палестиной».

Следует учесть, что Герцен писал свои воспоминания для русских и многое в «светлом образе» сглажено. Ключевое слово тут «Палестина». Старообрядцы так ненавидели Россию, что само это слово не употреблялось, было ругательством. Ну и помогали «добрым людям». Старообрядцы принимали активное участие в революционном подполье начиная с его зарождения. Революционер Кельсиев в своих мемуарах более подробно описывал связи со старообрядцами. Пароли, явки, сходки, тайники, связь с зарубежьем. И удивительная, необыкновенная «любовь» к русским.

Спору нет, из-за отсутствия государственной поддержки старообрядцы сильно отставали в культурном отношении от православных. Но к концу XIX века в России вполне сформировалась старообрядческая интеллигенция. Старообрядцев в эпоху Морозова надо уподоблять соответствующим классам православного населения. То есть старообрядца крестьянина сравнивать с православным крестьянином, старообрядца мещанина – с православным мещанином. А старообрядца с университетским образованием – с православным интеллигентом.

Иначе говоря, старообрядец – это не реликт XVII века в средневековом кафтане, а человек, придерживающийся определенных религиозных верований и, шире, определенных взглядов и бытовых норм. В джентльменский набор взглядов и норм входила органичная ненависть к русскому государству. Собственно, образованный раскольник – это образованный человек, ненавидящий Россию и сам уклад русской жизни.

К кому же раскольники испытывали симпатию? Ко всем противникам России, включая турок (раскольники-некрасовцы составляли особый отряд телохранителей султана). Но особым расположением старообрядцев пользовались две страны. Во-первых, Австро-Венгрия. На ее территории находился главный центр раскольников – монастырь в Белой Кринице. Именно отсюда с 40-х годов XIX века распространилась общая организация раскольничьей иерархии. Царское правительство относилось к этому факту крайне болезненно, раскольники австрийского толка были вынуждены постоянно маскироваться, но авторитет Белой Криницы был очень высок. Разумеется, австрийское правительство широко использовало раскольников-мирян и раскольников-священников для шпионажа на территории России.

Вторым «раскольничьим» государством была Великобритания. Первые контакты с раскольниками англичане установили в самой Москве.

Считается, что непропорционально большое число старообрядцев среди крупных русских предпринимателей вызвано какими-то особыми добродетелями раскольников – бережливостью, трезвостью, корпоративной взаимовыручкой. Однако у раскольников была и масса черт, препятствующих серьезному бизнесу. Прежде всего – недостаточная культурность и косность, к которым добавлялись фискальные ограничения со стороны государства. Реально раскольникам удалось сделать финансовый рывок лишь благодаря поддержке англичан, которые сознательно выбирали своими деловыми партнерами людей, максимально враждебных официальной власти.

В начале 40-х годов в Россию приехал молодой агент манчестерской фирмы «Ди Джерси и Ко» Людвиг Кноп. Кноп вел светский образ жизни, сорил деньгами, пьянствовал в ресторанах. И собирал ИНФОРМАЦИЮ. Вскоре в его руках была обширная картотека на основных деятелей нарождающейся российской промышленности. Одновременно в купеческих кругах столиц он приобрел репутацию доброго рубахи-парня. После рекогносцировки «рубаха-парень» начал действовать. Во-первых, бойкотировать или прямо разорять предпринимателей дворян или крупных чиновников, во-вторых, создавать сверхблагоприятные условия для старообрядческой общины.

Не выдержав бесчестной конкуренции, в 1845 году распалась огромная «Нарвская мануфактурная компания», членами которой были министр иностранных дел Нессельроде, начальник III отделения Бенкендорф, банкир А.Л.Штиглиц и другие цивилизованные российские предприниматели. Ведь это гнилая сказка, что «феодальный николаевский режим не понимал необходимости развития отечественной промышленности». Все русские понимали. Только к сороковым годам Великобритания ушла в глубокий технологический отрыв даже от самых развитых стран Европы. Капиталы и бесценный экономический опыт у Лондона были невероятные. Поэтому Петербург (или хоть Париж) предполагал, а Лондон располагал. Захотел – и разорил зарождающуюся текстильную промышленность Российской империи. Одной рукой. А другой – открыл кредитную линию малограмотным сектантам, укомплектовал их мануфактуры самым современным оборудованием, предоставил в распоряжение английских техников и управленцев.

Одним из главных фаворитов Кнопа стал второстепенный русский купец-старообрядец Морозов. В 1846 году Кноп «под ключ» оборудует малограмотному Савве Васильевичу, хозяину ручной бумагопрядильни, первоклассный текстильный завод. Таких заводов Кноп построит СОТНИ, к нему в контору выстроится длинная очередь слабоумных раскольников. Некоторые будут заикаться: «Дык, в газете читал сынок наш, что новые станки в Англии изобрели. Нельзя ли, господин хороший, новые чтоб».

Кноп, превратившийся в абсолютного диктатора цен на текстильном и хлопковом рынке России, грубо обрывал: «Не твоего дела, урод. В Лондоне не дураки сидят. Сами дадим деньги, сами спланируем, сами построим, сами работать будем. Кредит вернешь долей в деле. Тебе ничего не надо делать. Ходи в церковь. Можно картины коллекционировать».

Он имел свою долю в 122 фабриках. Народ говорил: «Где церковь, там поп, где фабрика, там Кноп». Но не нужно демонизировать мистера Кнопа. За ним стояла Организация, и организация эта была не частной фирмой «Ди Джерси». Речь шла о суммарной мощи британской экономики и о государственном штабе, на десятилетия вперед планирующим социально дефектное развитие правящего класса вражеского государства. А «Ди Джерси» что же?.. В 1847 году ОБАНКРОТИЛАСЬ. При этом до сих пор считается, что текстильная промышленность России поднялась благодаря кредитам этой несуществующей фирмы.

КАК старообрядцы относились к раздающим заводы англичанам? Раздающим, заметьте, без ужасов уголовной приватизации, без отстрела конкурентов, без криминальной бухгалтерии, без разрушения национальной экономики. Есть только добрый Кноп, все дела ведущий УСТНО, и у Кнопа есть КАРТОТЕКА, где старообрядческие Чубайсы и Гайдары занесены в черный список, по которому им не дадут ни копейки. И все. Не попал в черный список, есть рекомендация с Рогожского кладбища – получай ЗАВОД. Им даже управлять не надо – есть на то иностранный менеджер.

Так как Мамонтовы, Рябушинские, Морозовы относились к англичанам? А так. По сыновьям-внукам клан Морозовых разделился на четыре ветки: Викуловичей, Захаровичей, Абрамовичей и Саввичей. Набожный глава старшей ветви, Викула Елисеевич, брал на свои заводы только старообрядцев, ходил с лопатообразной бородой и личной ложкой. Чтобы не оскоромиться. И… годами жил в Англии, на своей мануфактуре построил целый городок для спецов-англичан. На его предприятиях были лучшие в России футбольные стадионы, можно сказать, что русский футбол здесь и зародился. Основную массу футболистов составляли британские подданные… В том числе резидент английской разведки Брюс Локкарт, перед революцией работавший под крышей консула, а в 1918 основавший советское ЧК. «Эй, вратарь, готовься к бою…»

Теперь Захаровичи. Глава – Николай Давыдович, годами жил в Англии, полностью интегрировался в английское общество. Печатался в островной прессе, был членом местных профсоюзов. Под Москвой построил английскую виллу. Эмигрировав после революции, переменил фамилию на Фрост (т.е. по-английски «мороз»). Второй глава этой ветви – Арсений Иванович. Получил образование в Англии, несколько лет жил в Манчестере. Говорил по-английски без акцента. Рядом со своим предприятием в Ногинске построил английскую улицу для технического персонала. Как нетрудно догадаться, одновременно Арсений Иванович был фанатичным старообрядцем, участвовал в богословских спорах.

Абрамовичи. Один из наиболее известных представителей – Михаил Абрамович – в кругу московской элиты имел прозвище Джентльмен. Без комментариев. Его сын, Михаил Михайлович, – известный советский театровед, специалист по Шекспиру.

Саввичи. К этой ветви принадлежит наивная жертва коварного Ленина, Савва Тимофеевич. В свете вышеизложенного биографию можно не упоминать, и так все ясно. Скажу из педантизма – после Московского университета прослушал курс лекций по химии в Кембридже, жил в Манчестере. Отца Саввы называли Англичанином. Систематического образования он не получил, но одно усвоил крепко: знаешь английский – Человек. Нет – ноль без палочки. За невыученные уроки английского порол маленького Саввушку собственноручно и страшно.

Такие вот «люди древлего благочестия», истинно русская черноземная силушка. Опора отечественной экономики. Отсюда звериная ненависть русских промышленных партий и вообще русского капитализма к России. Ненависть именно в русской своей части. Не евреев, немцев или армян, а коренных: Гучковых, Третьяковых, Коноваловых, Рябушинских, Морозовых. Ибо «коренные» на самом деле принадлежали к религиозной секте, составлявшей три процента населения. С натяжкой. И эти три процента контролировали половину промышленности. Почему? Англичане надули через задницу.